Алексей Фадеев (охотник на вампиров)
На землю тихо опускался вечер. Хмурое небо стремительно темнело, превращаясь из светло-серого в почти черное, и лишь горизонт пылал красным заревом, словно лесной пожар. Высотки бизнес-центров, приземистые дома местных жителей, узкие улочки и широкие магистрали, мосты и сети электропередач – все медленно утопало в мягких сумерках. В воздухе кружились какие-то насекомые, чудом приспособившиеся к зоне экологического бедствия, над крышами зданий проносились редкие запоздавшие флаеры, опускающиеся на посадочные площадки небоскребов, в атмосфере витал слабый, едва уловимый аромат лета, похожий на эхо давно ушедших времен.
Алексей Фадеев поднес к глазам медную монетку и поймал ее гладкой поверхностью последние лучи закатного солнца, впервые за много дней проглянувшего через серые облака. Монетка вспыхнула кровавым отсветом и угасла, едва солнце скрылось за горизонтом. Фадеев хмыкнул и сунул монетку в карман. Редкая вещь, кстати, валюта в монетах… Он даже не был уверен, что сможет сбыть куда-нибудь ту груду металла, которой на всякий случай снабдил его и Мороза ближайший помощник экс-полковника Доровина. Мишенька – так звали помощника – утверждал, что с такими деньгами они могут сойти за местных. Поначалу такое предположение казалось вполне логичным, но сейчас, оглядывая взметнувшиеся к небесам узкие стрелы небоскребов бизнес-квартала, Фадеев сомневался в том, что попал в отсталую цивилизацию, какой видело Багдад его московское командование.
Немало времени минуло с тех пор, как он покинул родную землю Солнцеграда. Однако для Фадеева это время пролетело, как один миг. Казалось, только вчера он удирал из проклятого местечка Ревуца на территории Чехии, прижимая к себе перепуганную племянницу, будучи никем и ничем, человеком без прошлого и без будущего. И вот сейчас он стоит здесь, на пустынной магистрали, посреди процветающего города, в царстве причудливой стеклянной архитектуры, вступающей в противоречие со старинными мечетями, торговыми кварталами-«мединами», кое-где сохранившимися мозаичными мостовыми и чудом уцелевшими караван-сараями. Твердо стоит на ногах, уверенный в своих целях и своем предназначении, с прямым энергичным взглядом, при деньгах (пусть небольших, но все же), при оружии, хорошо одетый… Словом, если не успешный молодой человек, то хотя бы человек с твердо определившейся жизненной позицией. А это, считал Фадеев, самое главное в жизни – знать, кто ты и зачем живешь. Если определенности нет… можно смело помирать. Несмотря на всю свою долгую, жестокую и полную кошмаров жизнь, Фадеев все еще оставался молод, энергичен и весьма недурен собой. Разумеется, пережитые потрясения навсегда изменили его сознание и давали «нормальным» людям повод считать его странноватым и даже сумасшедшим, но мыслил Фадеев трезво, рассуждал здраво, всегда мог найти правильное решение. Он был спокоен, неагрессивен, молчалив. Большей частью просто был погружен в свои думы и предпочитал одиночество большим компаниям. Толпа народу же для него начиналась уже с трех человек.
Фадеев втянул носом душный воздух многонаселенного города и… разумеется, никакого запаха не почувствовал. Способность ощущать вкус и запах он потерял еще давно, когда пахал с утра до ночи на полях ГМО. С тех пор он несколько смирился с этим, хотя такой недостаток лишил его многих мелких радостей жизни. Например, Фадеев не мог получать удовольствие от еды, более того – осознание, что он ест трансгенные продукты, вызывало у него отвращение к любой еде.
Он поднял глаза к небу. Постоянно задирать голову и смотреть вверх в ожидании чего-то ужасного давно вошло у него в привычку. Правда, он так давно уже не видел чистого голубого неба, что начал сомневаться в том, что сможет заметить следы химиотрасс, когда начнется очередная биологическая атака с воздуха. С тех пор, как он пережил кровавый кошмар в Ревуце, пробивая себе дорогу через толпу обезумевших людей, вдохнувших распыления психотропных веществ с небес, Фадеев навсегда обрел страх увидеть в небе решетку из конденсационных следов, оставляемых самолетами. Он знал, что это не просто следы. Он видел, что случается с людьми, попавшими под действие химиотрасс…
Он присел на бордюр, отделяющий переходную часть дороги от основной магистрали, и стал наблюдать за тем, как город утопает в ночи. Несмотря на свой личный ассоциативный ряд кошмаров («ночь – темнота – вампиры – ксеносы – паразиты – эксплуататоры – корпораты – капитализм»), он любил ночь. Это было единственное время суток, когда он мог заниматься тем, для чего был рожден. Днем же он чувствовал себя бесполезной никчемной обезьяной. По мере наступления ночи на мостовой, где он сидел, стало темнеть. Фадееву показалось, что тьма окутывает его плотным коконом, стремясь спрятать в своих объятиях. И в этом не было ничего хорошего – он сразу почувствовал себя неуютно (вспомнился кошмар юности, когда Носферату утащили его в логово Цимисха). Фадеев не любил темные низины. Куда увереннее он чувствовал бы себя на вершине небоскреба, под чистым небом, где никакие ужасы земной жизни до него не доберутся. Но чего нет – того нет. Приходилось мириться с реальностью.
На одном из высотных офисных строений возвышался огромный плазменный экран, рассеивающий тьму позднего вечера броской рекламой новой операционной системы Doors от компании Макрохард. «Выбор, достойный продвинутого пользователя 23 века», - вещали белые буквы на ярко-красном фоне. Упомянутая выше компания, ранее крупный производитель планшетных компьютеров нового поколения, сейчас расширила сферу своего бизнеса и активно толкала на мировой рынок «счастье для пользователей». Реклама была на английском языке, которого Фадеев не знал, но общий смысл всех этих ярких мелькающих образов был для него предельно ясен. Унижение, порабощение, и уничтожение. Фадеев раздраженно сплюнул на землю. Очередные вымогатели денег, демоны, пожиратели душ. «Покупайте больше, еще больше, принесите нам все, что вы имеете, отдайте нам ваши души…». Потреблятство.
Внезапно он сильно закашлялся и в приступе согнулся пополам, упав на колени. Это произошло неожиданно, и Фадеев повалился на мостовую, отчаянно пытаясь справиться с вспыхнувшими огнем легкими. Задыхаясь от кашля и сплевывая горькую слюну, он краем глаза заметил, что редкие пешие прохожие обходят его стороной – впрочем, как еще могут повести себя люди в мире, где каждый сам за себя? Ни для кого уже не было новостью, что если у вас случится сердечный приступ на многолюдной улице – на ней же вы и умрете. Никто больше не возводит глаза к нему и не изображает оскорбленную невинность, когда его пытаются обвинить в бездействии. И по этой самой причине никто не ждет помощи от незнакомцев – более того, предложить помощь нуждающемуся считалось дурным тоном – мол, нечего вмешиваться в чужую жизнь. Если человек умирает – значит, он занят, и не надо ему мешать.
«Глядя в глаза проходящих людей,
Ты понимаешь сейчас все сильней –
Никто не поможет из них никогда,
Если с тобой вдруг случится беда»
- внезапно вспомнились Фадееву далекие строки из прошлого. Он даже не понял, где их вычитал и почему запомнил. И вот сейчас они пришлись как нельзя кстати.
Кашель прекратился также внезапно, как и начался. Отдышавшись и уняв бешено колотящееся сердце, Фадеев отер тыльной стороной ладони рот и обнаружил на ней явственный след крови. Он уселся на землю и сплюнул себе на ладонь – в свете ночных рекламных щитов он разглядел, что слюна его окрашена в светло-алый цвет. Фадеев почувствовал, как ледяная рука панического страха взяла его за горло – он приложил все усилия, чтобы не потерять голову. Перед глазами замерцали, закружились и поплыли улицы, дома, многоуровневые мосты, выступающие из небоскребов посадочные площадки для флаеров… все смешалось в единую цветную карусель. Алексей сжал виски руками и просидел так несколько минут на битумном покрытии пешеходной дорожки, уткнувшись лицом в колени. Проходящие мимо люди бросали на него короткие любопытные взгляды и поспешно проходили дальше. Если бы Фадеев понаблюдал за их реакцией, он обнаружил бы, что люди обходят его стороной, оставляя вокруг него «зону отчуждения». Ну, в общем-то, их можно понять – вдруг он наркоман какой-нибудь или буйный псих? Не станет же приличный человек сидеть на асфальте и плеваться кровью… Приличные люди летают высоко в небесах, в элитных флаерах.
Это началось не так давно, и Фадеева это жутко пугало. Он, в общем-то, и раньше не блистал отменным здоровьем, но сейчас, когда он периодически заходился в приступах кровавого кашля, он чувствовал, что этот злобный жестокий мир хочет его добить. И когда-нибудь добьет. Всю свою жизнь Фадеев отчаянно сопротивлялся смерти (хотя поводов умереть было хоть отбавляй – ночлежки бездомников, трансгенная еда, генетические эксперименты, отсутствие нормальной медицинской помощи), но знал, что придет время – и его и без того изношенный организм не выдержит. Накопится критическая масса – и он умрет от какой-нибудь страшной болезни. Собственно, Фадеев давно удивлялся, почему этого не произошло раньше, и вот время пришло… Поначалу он не придал значения кашлю – ну мало ли, простудился, но приступы стали повторяться все чаще, легкие словно горели огнем, а горло будто рвали изнутри бешеные кошки. Не нужно было быть врачом, чтобы понять, что это ненормально, и Фадееву не помешала бы медицинская помощь… но чего нет – того нет. Алексей до жути боялся общественных лечебниц, считая, что людей там не лечат, а проводят на них испытание новых лекарств или ядов. Морозу и Рите он пока ничего не говорил – да и зачем пугать их? Однако неизвестность и плохое предчувствие не давали ему покоя. Что будет дальше? Фадеев знал о своем природном даре (точнее, наследственной мутации) – иммунитету к различным вирусным инфекциям лабораторного происхождения, но вот на распространенные заболевания (в том числе пневмония, туберкулез, метастазный рак) этот иммунитет не распространялся. Фадеев был невосприимчив к различным видам биологического оружия (как показала практика), но вполне мог умереть от затянувшегося бронхита или столбняка.
Понемногу он пришел в себя. Боль в горле и легких постепенно улеглась, оставив лишь неприятное жжение. Не желая больше оставаться здесь. Фадеев поднялся на ноги пошел назад той дорогой, которой пришел. Собственно, в этот вечер он бродил по городу без особой цели, оценивая обстановку да изучая окрестности. Этот опутанный сетью многоуровневых магистралей город, полный толп недружелюбно настроенных людей, казался ему гигантским клубком ниток, в котором поселились миллионы муравьев. Несмотря на поздний час, город продолжал жить. Навстречу Фадееву пешком шествовали одиночки и компании молодых людей, все как на подбор с мнемоплеерами в затылках, с очками-навигаторами и прочими техническими прибамбасами, назначения которых Фадеев не понимал (а некоторые даже не видел). Мимо него, хихикая, пробежали две девочки азиатской внешности – обе с синими волосами, в светящихся ярко-зеленых комбинезонах и с жужжащими игрушечными чудовищами в руках. Сестры. Алексей машинально отметил, что родителям не стоило бы отпускать дочек так поздно гулять по городу. Проходя русский квартал, он заметил рекламный экран, зазывающий посетителей в некий клуб виртуальной реальности «Мишка на сервере». Реклама утверждала, что, якобы, этот клуб предоставляет уникальную возможность пожить некоторое время в виртуальной реальности с полным эффектом присутствия – отправиться в путешествие на космическом корабле, вступить в бой с мифическими созданиями, поиграть в ролевые игры эротического содержания… и все это не вылезая из кресла! Фадеев подумал, что это выглядит заманчиво, и если это правда, наверняка вся местная и приезжая молодежь проводит в этом клубе день и ночь.
И хотя город был немаленький, большую часть пути он проделал пешком, не решившись спуститься в метро из-за боязни подземелий. Сегодня в три часа пополудни скоростной маглев привез его, Риту и Павла в этот шумный душный город, где все расы и национальности перемешались в творческом беспорядке, как краски на палитре художника. Полдня у компании охотников на вампиров занял поиск места, где бы остановиться, а потом, сняв трейлер на несколько дней, они разбрелись кто куда. Алексей приказал племяннице сидеть в трейлере, и Рита покорно согласилась, из чего Фадеев сделал вывод, что та его не послушает. Однако мешать девушке он не стал – уже взрослая, сама разберется. Мороз сказал, что пойдет «осмотреться», то же самое сделал и Фадеев. Побродив по городу и увидев немало, он пришел к выводу, что Багдад мало отличается от Москвы… Разве что поменьше, с жарким сухим климатом, да и нищенских кварталов встречалось больше. Зато Фадеев отметил, что в Багдаде нет такого огромного наплыва беженцев и переселенцев с Кавказа, как в Москве, да и на первый взгляд город казался несколько спокойнее. Ничего подозрительного, что могло бы иметь непосредственное отношение к делу, он не заметил, да и не особо рассчитывал на это. Не будет же убийца ходить по городу с плакатом «Я тот, кого ты ищешь». Так было бы совсем неинтересно.
Зато город поражал обилием многоуровневых надземных дорог, офисным бизнес-кварталом, словно слепленным из стекла и пластика, и подземным торговым центром, раскинувшимся под городом, словно гигантский скат. Люди покорили подземелья и теперь спешили покорить атмосферу. Поднимая голову к небу, Фадеев замечал шустро снующие по нему флаеры, со свистом рассекающие воздух маглевы, горящие огнями Меганет-вышки, принимающие сигналы со спутников… Это был город-ковчег, город-пристань, в котором собралось огромное количество различных национальностей, люди постоянно приезжали и уезжали отсюда, и этот беспрерывно гудящий муравейник мог бы стать вечным двигателем, если от человеческой жизнедеятельности и безрассудства можно было бы получать энергию. Стеклянные кабины лифтов, приклеившихся к наружным стенам бизнес-центров и торговых комплексов, взмывали ввысь, унося в поднебесье толпу набившихся в них людей. Созерцая кубические, цилиндрические и неправильной изломанной формы строения из хрома и прозрачного пластика, светящиеся неоновыми огнями – архитектурное воплощение торжества техники над душой – Фадеев думал, как бесконечно он далек от этого сияющего, как начищенный чайник, мира, который, подобно красивым рекламным оберткам и упаковкам продукции массового потребления, блистал лишь снаружи, а внутри все равно оставался мрачным губительным гнездом неких злых сил. Ему чудилось, будто весь этот лоск, свет и напускной пафос – скрытая насмешка над такими, как он, над людьми, осознавшими себя как лишний элемент общества и стремящимися изменить мир. Насмешка эта осознанная, поскольку таким людям никогда не достичь желаемого… Покидая сияющий огнями беззаботной светской жизни бизнес-квартал, оккупированный западными эмигрантами, Алексей был мрачным, как туча. Глаза его потемнели, губы плотно сжались. Он стиснул руки в кулаки в карманах спортивной куртки и скрипнул зубами – ничего, придет и его время. И вот тогда…
Придя на условное место встречи с Морозом – небольшую площадь, где каждый четверг разворачивался контрабандный рынок – и обнаружив, что Павел все еще где-то гуляет, Фадеев прислонился к старому покосившемуся указателю с неразборчивой надписью на неизвестном ему языке. Он достал из внутреннего кармана своей простой, но плотной куртки несколько бумаг и принялся в очередной раз их просматривать. Желтый конверт, откуда он их вытащил, был помечен как «Операция «Паук». Названия для операций обычно выбирал компьютер простым генератором слов и словосочетаний, и чаще всего подобранное случайно название не имело никакого отношения к делу… однако случались и исключения. Например, операция «Овчарка», в которой Фадеев с Морозом ввязались в большую драку с бандой Гангрелов. Или операция «Черный орех», главным действующим лицом которой был большой лысый негр-Цимисх с серебристыми кистями рук… И вот теперь – «Паук», кровопийца, который плетет свою причудливую паутину из жертв и загадочных символов, оставленных на месте каждого убийства. Порой Фадееву казалось, что компьютер Ордо Ксенос знает куда больше, чем может показаться. Он порой так точно подбирал названия еще не раскрытых дел, что казалось, будто он знает суть их наперед. И, словно безумный Малк, смеется над глупой компанией охотников.
Зародившаяся в Российском Альянсе организация охотников на вампиров, известная ее участникам как Ордо Ксенос, на настоящий момент являлась основным пристанищем Фадеева. Это была его гавань, в которую он случайно приплыл после долгого шторма в открытом море. Откуда взялось такое название, он не знал и спросил как-то у Мороза, что значит «Ордо Ксенос». «А хрен его знает, - ответил Мороз. – Ксенос – ну… это ксенос. Чужак, то есть. Ордо – наверное, что-то типа «мы против ксеносов». Да какая разница? Пусть хоть медведями называют, лишь бы дело делали». И действительно, решил Фадеев, какая разница? Узнай он, что состоит в организации, название которой на русский язык переводится примерно как «Орден ксеносов», ему бы это не понравилось.
Итак, операция «Паук». Фадеев в который раз вытащил из конверта кипу дешевых бумаг для одноразовой печати. Непосредственный командир Фадеева и Мороза, полковник в отставке Геннадий Кириллович Доровин дал четко понять, что на этот раз они имеют дело с серийным убийцей. Поэтому им обоим придется в этот раз быть не просто ликвидаторами вампиров, а следователями, детективами. Не устраивая лишней резни, не «светясь» и вообще ведя себя тихо и скромно, им предстояло выяснить, кто убийца, и убрать его. И, что немаловажно, определить, работает он один, или у него есть приспешники. Во втором варианте следовало еще выйти на сообщников и ликвидировать их. Почему Доровин выбрал для такой сложной операции его и Мороза, Фадеев решительно не понимал. Опыта расследований у него было ноль, у Мороза – тоже, однако вместо того, чтобы послать сюда хорошо подготовленную сплоченную команду следователей, он отправил только двоих. Ну и Риту заодно – она без Фадеева никуда. Словом, сплошные загадки.
Кстати сказать, в Ордо Ксенос никогда не было единоличного командира. Не было даже внутреннего круга управленческих лиц, вершащих всю политику организации. По сути своей Ордо Ксенос не была даже четко сформированной организацией и имела весьма зыбкие границы. Состояла эта компания из разрозненных локальных сообществ охотников на вампиров, которые подчинялись (или не подчинялись) общеизбранным авторитетным лидерам своих кругов, а верховного начальства никогда и не было. Группы охотников связывались через своих лидеров друг с другом и сообщали последние новости. Фадеева такой расклад вполне устраивал – менять одну корпорацию на другую он вовсе не хотел. Он и Мороз находились под командованием экс-полковника Геннадия Доровина, который был человеком незаурядным. Доровину было за пятьдесят, он был скрытен, молчалив, говорил только по делу и давал много поводов для слухов. Поговаривали, что у него есть какая-то темная история, из-за которой он «подался» в охотники. Никто не знал ничего о прошлом Доровина, кроме того, что он бывший военный, но подчинялись ему беспрекословно, поскольку, вопреки распространенному стереотипу, Доровин не был тупым воякой, а обладал холодным расчетливым умом. Фадеев считал его странноватым, но полностью доверял ему, считая, что каждый человек имеет право на темное прошлое. Его жизнь тоже была неидеальна.
Алексей еще раз просмотрел материалы дела. Фотографии жертв – обескровленные тела, найденные на улицах и в домах, люди разных возрастов, разных национальностей, разного вероисповедания… Их на первый взгляд абсолютно ничего не объединяло, и эти загадочные смерти приписывались одному убийце из-за двух важных пунктов. Во-первых, все тела были почти или полностью обескровлены, словно некто высосал из них всю кровь. Во-вторых, на месте каждого убийства на полу или на стенах был начертан кровью некий знак-символ, представляющий собой какие-то закорючки и палочки. Фадееву эти рисунки ни о чем не говорили. Разумеется, предположил когда-то Доровин, это может быть просто нищий, решивший заработать на продаже крови, но в таком случае зачем оставлять трупы на видных местах (ну или по крайней мере не особо прятать их), да еще и рисовать какие-то знаки кровью? Возможно, они имеют дело с некоей религиозной сектой, а не с вампиром, но Доровин все равно решил, что лучше проверить. Дело может оказаться интересным.
Что такое религиозная секта Фадеев не знал, но из краткого рассказала Мороза понял, что это группа каких-то безумцев, которые готовы убивать людей сотнями, веря, будто приносят их в жертву каким-то богам. Такого примитивного объяснения вполне хватило, чтобы Фадеев загорелся желанием вывести этого загадочного Паука – так окрестили безымянного убийцу – на чистую воду. И хотя в Багдаде с чистой водой во всех смыслах были проблемы, Фадеев не терял надежды. В конце концов, они только приехали. У них еще все впереди.
Стало совсем темно, и Фадеев перестал различать фотографии и напечатанные мелким шрифтом инструкции Доровина. Собственно, он и так знал их наизусть. Поэтому он сунул конверт назад в куртку и уже собрался уходить, не дожидаясь Мороза, как вдруг его внимание привлекло какое-то движение сбоку. Фадеев дернулся, обернулся и… облегченно рассмеялся. В паре шагов от него темным силуэтом вырисовывалась знакомая человеческая фигура. Она сделала несколько шагов вперед, оказавшись в квадрате света, падающего со светящейся вывески игорного заведения для иностранцев. Фадеев, хоть и обрадовался, что никто не лезет в драку с ним, все же нагнал на себя суровый вид.
- Я же сказал тебе сидеть в трейлере, - строго проворчал он. – Почему ты разгуливаешь по улицам ночью?
- Там скууучно, - надула губки Рита, а это была именно она. – И вообще, тебе можно, а мне – нельзя?
Фадеев покачал головой. Его племянница была на редкость вольна и легкомысленна. Ей были чужды мрачные думы и рассуждения о смысле бытия. Она была хоть и неглупа по жизни, но необразованна и не имела никаких постоянных интересов. Рите было уже двадцать четыре года, и с тех пор как Фадеев увез ее из Чехии в Россию, она мало изменилась, оставшись все той же неосторожной любопытной шестнадцатилетней девчонкой. Но несмотря на отсутствие интересов и манер, Рита все же была уверенной сформировавшейся личностью с твердым характером. Ее сильная воля и неугасающая жизненная энергия всегда приводили Алексея в восторг. От природы Рита не обладала особой привлекательностью, но ее красила молодость. Она была невысока ростом, смуглокожа, коренаста, с черными вьющимися волосами, грубоватыми чертами лица и сильными руками и ногами. Сейчас ее волосы были заплетены в тугую косу, а одета она была в мешковатую рубашку и широкие штаны, которые обычно носят строители. Рита обладала довольно необычной привлекательностью, не внешней даже, а скорее внутренней, ведь в ней горел огонь молодости, энергии и радости жизни. Ее не сломили все горести нищеты, в которых потонула ее мать, не сломили все те препятствия, которые выпали на ее долю. Возможно, это потому, что она в силу своей легкомысленности и ветрености не понимала всех ужасов, которых смогла избежать, но Фадеев думал, что это даже хорошо. Рита молода, и у нее еще впереди вся жизнь. Которая, возможно, будет долгой и счастливой.
- Ты – девушка в стране черножопых обезьян, - твердо сказал Алексей. Он абсолютно не разбирался в национальностях, записывая в «черномазых» всех, кто не был русским. При этом расовой ненависти он к ним не испытывал, просто классифицируя всех, кто не похож на славянина, как «черных». – Поймают и утащат куда-нибудь… в публичный дом. Ты этого хочешь?
- Меня еще догнать надо, - гордо вскинулась Рита. Она явно храбрилась и то ли действительно не понимала опасности, то ли делала вид, что не понимала. – И вообще – пусть только попробуют. Я им врежу!
Будучи уроженкой гетто, как и сам Фадеев, Рита не стеснялась грубоватых выражений – по-другому общаться она и не умела. Простоватая, глуповатая и беззаботная, она была для Фадеева неким путеводным маяком, островком света в океане удушливого безумия. Ее простое отношение к жизни и порой примитивная, но емкая характеристика любой ситуации не давали Алексею окончательно погрязнуть в своих душевных муках.
- Попадешь ты однажды, Маргоша, - покачал он головой. – Ой, попадешь…
- Вот как попаду – так и буду думать, как выбраться, - ответила Рита, снова поразив Фадеева своей простецкой, но крайне логичной рассудительностью. – Сейчас-то чего ты злишься, дядя Лёша? Все же со мной нормально.
- Сейчас – да, - нехотя согласился Фадеев, - но могло быть и ненормально.
- Вот если бы было ненормально – тогда пожалуйста, злись и волнуйся. Но сейчас я жива-здорова, поэтому хватит занудствовать. И вообще, мне скуууучно! – снова повторила она.
Фадеев давно понял, что Рита, будучи не особо обремененной интеллектом, твердо стояла на ногах и обладала недюжинным житейским умом. И, возможно, это было в ее ситуации куда выгоднее, чем склад эрудиции. Поняв, что спорить с этой девицей бесполезно, Фадеев решил перевести тему:
- Ну и где Мороз? – спросил он. – Договорились осмотреть город, встретиться здесь, а его все нет.
- Пашка торчит в забегаловке с какой-то малолетней девахой, - капризно ответила Рита. – Фи… делать ему нечего.
- С какой девахой? – заинтересовался Алексей.
- Да не знаю я… - отмахнулась Рита, задумчиво соскабливая ногтем краску с указателя. – Мелкая… лет пятнадцать. Блондинка. Без родителей, одна туда приперлась.
- Это ты где его видела?
- Да ходила, гуляла, захожу в какой-то вроде бар… или клуб… не знаю. Дымно там, курят какую-то вонючую гадость, - на самом деле в баре, куда зашел Мороз, курили кальян, но Рита, конечно, об этом не знала. – Смотрю – сидит у стойки Пашка и эта девица. Воркуют, голубочки, - фыркнула она.
Фадееву показалось, что Рита этим весьма недовольна, но не мог понять, почему. Однако то, что Мороз вместо того, чтобы рассказать о том, где он был и что видел, проводил время в баре с какой-то малолеткой, его насторожило. Хорош дружок!
- Пойдем к ним, - сказал он. – Вытащим Пашу из лап коварной малолетней блондинки.
Рита расхохоталась – шутка Алексея пришлась ей по душе. Они медленно двинулись по темным улицам, Рита непрерывно болтала о какой-то ерунде, и Фадеев слушал ее краем уха. Ему нравилось просто слышать ее голос, ощущать, что рядом есть необычно жизнерадостный человек. Он подумал о том, что если бы Рита не появилась в его жизни, он бы совсем зачах от тоски и душевных терзаний. Бессмысленная болтовня Маргоши не давала ему раствориться в серой тоске однообразных дней.
- И тут он мне говорит… - вещала Маргоша. – Типа, иди туда, принеси это… ну я иду – и тут бац! – на меня выскакивает этот осел Лаврентий, или как его там… Красный весь, сопит. И как начнет орать!...
Фадеев улыбнулся и снова переключился на свои мысли. Рита уже в десятый раз пересказывала ему забавную историю, случившуюся в штаб-квартире Ордо Ксенос, когда Доровин послал ее за какими-то документами, а Рита по неосторожности забрела туда, где ее приняли за дуру-секретаршу, перепутавшую на днях какие-то адреса… Он подумал о том, как проста и одновременно непостижимо трудна жизнь. О том, как непредсказуемы нити судьбы человека. Нет, в судьбу Фадеев не верил, хотя порой ему казалось, будто некая могучая сила определяет заранее всю его жизнь и к чему-то его ведет… Но зато он твердо верил в свое предназначение. И вообще в предназначение каждого человека. Даже мировая элита, эти бесполезные капиталистические куски дерьма, тоже нужны для того, чтобы показать истинную картину мира для таких борцов за свободу и справедливость, как Фадеев. И пусть добился но пока немногого… зато у него есть цель. Осознанная цель, определяющая его жизненный путь. Он пока не знает, как ее достичь, но твердо уверен, в какую сторону двигаться. И да поможет ему Император.
